Нашепчи-учи, как ты его любила, как цветы от сока оставляла на татами,
Вместо криков выдыхала мой bambino, тушью на спине якудзы расцветали.
Скромный парень-морячок в клешах индиго, он ходил в Игарку, в Рио, в Нагасаки,
Угощал портовых кошек терпким ромом, кошки плавились, смотрели и вздыхали.
Припев:
Звёзды тают на груди, поцелуев шёлк,
Я по палубе морей за тобой пошёл, лови блесну.
Нашепчи-учи, как он ложился рядом и шептал тебе – девчонка-недотрога,
Как любил тебя и твой дурной характер, за руку водил тебя через дорогу.
Ты ждала его сначала как волчица, трогала себя, шептала мой bambino,
Плакала под утро, нервно угасая, а потом сдалась и вовсе разлюбила.
Припев:
Звёзды тают на груди, поцелуев шёлк,
Я по палубе морей за тобой пошёл, лови блесну.
Сакура цвела, как ты в руках другого и следы от сока, как и прежде на татами,
Те же вздохи, так же ласково – bambino, тушью на спине якудзы расцветали.
И перо в него вошло, как в нежный тофу где-то под Игаркой, то ли в Нагасаки,
Нежный парень-морячок в клешах индиго по случайности погиб в портовой драке.
Припев:
Звёзды тают на груди, поцелуев шёлк,
Я по палубе морей за тобой пошёл.
Звёзды тают на груди, поцелуев шёлк,
Я по палубе морей за тобой пошёл, лови блесну.
Лови блесну.